Мир без принцев - Страница 12

Только самый старший Старейшина держал в руке что-то другое.

Что-то острое.

Проблема проживания на кладбище состоит в том, что мертвым не нужен свет. Если не считать мерцающих факелов над воротами, то в полночь на кладбище была кромешная тьма, хоть глаз выколи. Глядя через разбитые ставни своего окна, Агата уловила отблеск белых палаток, видневшихся внизу по склону. Их разбили бездомные, лишившиеся крова во время нападения. А где-то там внизу старейшины уводили Софи в безопасное место. Ей же оставалось только ждать.

— Нужно было мне спрятаться возле церкви, — сетовала Агата, лизнув царапину, оставленную Жнецом, который продолжал вести себя так, будто она чужая.

— Нельзя ослушаться Старейшин, — сказала её мама, неподвижно сидевшая на своей кровати, уставившись на каминные часы со стрелками, сделанными из костей в виде рук. — Они ведут себя вежливо, с тех пор как прекратились похищения. Пусть так будет и впредь.

— Ой, да ладно тебе, — усмехнулась Агата. — Что могут со мною сделать три старика?

— А что делают мужчины во все времена. — Каллис не сводила глаз с часов. — Винят во всем ведьму.

— Мммм. И еще сжигают нас на костре, — фыркнула Агата, плюхаясь к себе на кровать.

Повисшее в воздухе напряжение, заставляло чувствовать себя неуютно в тишине. Она выпрямилась и увидела напряженность в лице матери, которая уставилась вперед.

— Мам, ты же не серьезно.

Капля пота скатилась с губы Каллис.

— Им нужен был козел отпущения, если бы похищения не прекратились.

— Они сжигали женщин? — в шоке произнесла Агата.

— Если мы не замужем. Именно этому их учат книги сказок.

— Но ты никогда не была замужем... — возразила Агата. — Как тебе удалось выжить?

— Потому что было кому за меня постоять, — сказала её мать, наблюдая как костяные руки-стрелки подбирались к цифре восемь. — И он за это поплатился.

— Мой отец? Ты же сказала, что он гнилой и двуличный, который погиб в результате несчастного случая на мельнице.

Каллис не ответила, смотря прямо перед собой.

У Агаты пробежал холодок по спине. Она уставилась на мать.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Стефану пришлось хуже всех? Когда Старейшины устроили его брак?

Глаза Каллис неотрывно следили за часами.

— Проблема Стефана в том, что он доверяет тем, кому не следует. Он всегда считает, что люди по сути своей Добро. — Кости отбили восемь. Её плечи поникли от облегчения. — Но мы не так хороши, какими кажемся, дорогая, — ласково сказала Каллис, разворачиваясь к дочери. — Тебе это, разумеется, известно.

Впервые Агата увидела глаза матери. В них стояли слезы.

— Нет... — ахнула Агата, а её шею обожгла красная сыпь.

— Потом они скажут, что это был её выбор, — надтреснутым голосом сказала Каллис.

— Ты знала, — сдавленно крикнула Агата, бросаясь к двери. — Ты знала, что они не собирались никуда её уводить...

Мать перехватила её.

— Они знали, что ты бросишься к ней! Они пообещали не трогать тебя, если я задержу тебя здесь, пока она...

Агата оттолкнула её в стену... мать рванулась было к дочери, но не успела.

— Они тебя убьют! — выкрикнула Каллис в окно, но тьма уже поглотила её дочь.

Без факела, спеша вниз по склону, Агата спотыкалась и, упав, скатилась по холодной мокрой траве к подножью палатки. Очумело бормоча извинения семье, которые приняли её за пушечное ядро, она бросилась к церкви между десятками рагу из жуков и ящериц, тушившихся на кострах, возле которых сидели дети, завернутые в затасканные одеяла, подкреплявшихся перед очередным нападением, которое так и не состоится. Завтра Старейшины скорбно провозгласят о «жертве» Софи, которую та де принесла, её статуя будет восстановлена, а горожане к Рождеству и Новому году будут освобождены от еще одного проклятья...

С криком Агата ворвалась через открытые дубовые двери.

Церковь была пуста. На полу прохода виднелись глубокие длинные царапины.

Их наверняка оставили каблуки хрустальных башмачков Софи, когда её тащили.

Агата опустилась на колени на грязный пол.

Стефан .

Она пообещала ему. Она пообещала, что убережет его дочь.

Агата сгорбилась, уткнулась лицом в ладони. Это была её вина. Это всегда будет её виной. У неё было все, чего она хотела. У неё была подруга, любовь, Софи. А она променяла её на какое-то желание. Она — Зло. Хуже Зла. Это она заслуживала смерти.

— Пожалуйста... Я верну её домой… — Агата раскачивалась взад-вперед. — Прошу... Обещаю... Я сделаю все, что угодно...

Но нельзя было ничего поделать. Софи больше нет. Она отправлена в качестве выкупа «за мир» невидимым убийцам.

— Мне так жаль... Я не хотела... — всхлипывала Агата, капая слюной. Как он скажет отцу, что его дочь мертва? Она нарушила обещание. Как им жить с этим? Её плачь медленно выместил, леденящий душу, ужас. На долгую минуту она не могла пошевелиться.

Наконец, страдая от охватившей её тошноты и головокружения, Агата, спотыкаясь, заковыляла на восток в сторону дома Стефана. Каждый шаг прочь от церкви заставлял её чувствовать себя еще хуже. С трудом передвигаясь по грязному переулку, она почувствовала что-то липкое под ногами. Не задумываясь, она обмакнула в «это» пальцы и понюхала.

Медовый скраб .

Агата замерла, сердце в груди бешено колотилось. Впереди был еще скраб, который убегал дорожкой к озеру. У неё в крови забурлил адреналин.